Не зря говорится в известной пословице, что «яблоко от яблони недалеко падает». Так же недалеко «упала» от мамочки и ее до поры любимая дочурка Дуся. Которую с рождения нарекли вовсе не Дусей, а обычным русским именем. Каким? Кто его знает? Может, Аленой или Машей, а может и Катей. Но точно не Евлампией, поскольку электрик Прапор тогда бы ласково называл ее Лампочкой.
В общем, история об этом умалчивает, поскольку Доктор в своем дневнике никаких имен не упоминал. Ну, а Дусей по злобе окрестила ее сама мамаша – Муся – после серьезного семейного скандала. Но случилось это гораздо позже, когда та немножко подросла и своими формами стала напоминать родную мамочку. Как говаривал Прораб (если помнит читатель), «высоким интеллектом и широким кругозором».
Да и выглядела она тоже как типичная деревенская девка: кругломордая, курносая, грудастая и задастая. К тому же, уродилась, почему-то, рыжей и конопатой, отчего у Прапора – ее папаши – относительно дочурки назойливо всю жизнь крутилась в голове только одна мысль: кто ее произвел на свет Божий?
К своим пятнадцати годам, Дуся, как говорится, была «в полном соку», так что по причине ранней зрелости в школе от одноклассников, желавших на переменах потискать Дусю «за буфера» и другие выпуклые места, не было отбоя еще класса так с седьмого-восьмого.
Ну, а после окончания школы и поступления в сельскохозяйственный институт она вообще пустилась, как говорят, «во все тяжкие». Студентам – парням из подмосковных деревень – Дуся была по вкусу в самый раз. А кавалеров она меняла очень часто по одной причине: ей очень хотелось замуж! Но, как известно, в деревнях (а большинство претендентов на должности будущих агрономов родом были как раз оттуда) вертихвосток не почитают за потенциальных невест. Одно дело, как говорится, «попользоваться телом» для удовольствия, другое дело – надеть на себя пожизненный хомут в виде девушки с «низкой социальной ответственностью». Так что шансов «подцепить» себе сокурсника в женихи у Дуси не было никаких.
Поэтому, переспав почти со всеми однокашниками, Дуся стала искать претендентов среди тех, кто постарше. И даже пыталась «закадрить» одного из доцентов, который имел неосторожность с ней любезно поговорить на экзамене. Но, к счастью для него, из этого ничего не вышло. Так что пришлось Дусе переключиться на старшекурсников, коих в этом сельхозвузе было тоже предостаточно.
По этой-то причине и не появлялась она частенько к ночи дома, из-за чего как-то ее мамаша (та самая Муся), разозлившись и наоравшись на нее до хрипа, дойдя до точки кипения, и нарекла ее этим прозвищем, объявив:
«Ну, ты, шалава, как наша Дуся, совсем загулялась!»
Тут следует пояснить, что, на самом деле-то, Дусей звали их шибко охочую до котов приблудную кошку, прикормленную еще с раннего кошачьего детства. Откуда и от кого эта кошка народилась, никто не знал, но к моменту появления, судя по размеру и вылезающим малюсеньким зубкам, было ей месяцев этак пять. И только стоило Мусе один раз ее покормить, как она больше с прапорского участка не уходила, напоминая назойливым мяуканьем каждый час, что хочет жрать…
Естественно, что в итоге вроде изначально небольшая и даже симпатичная кошечка превратилась в толстую, жирную (просто копию Муси!) кошку, которая еще отличалась особо блудливым нравом. Ну, а всем известно, когда ваша киска хочет не «Вискас», а кота, то ее уже ничем не остановить: она бешено орет, по-всякому извивается и корчится, а иногда даже выпрыгивает из окна, даже если вы проживаете со своей питомицей в городе достаточно высоко – этаже этак на четвертом-пятом. Именно по этой причине хозяева «городских» кошек предпочитают их стерилизовать…
Чтобы дальше продолжить свой рассказ о сходстве кошки Дуси с прапорской дочкой автору придется сделать небольшое отступление, чтобы хоть немного просветить читателей с особенностями кошачьей половой жизни. Кошки могут спариваться только в период течек и после одного года, а коты готовы к выполнению долга в любое время и в любом месте. Совокупление кота с кошкой может происходить до 10 раз в час. Половой акт происходит примерно секунд пять-десять, потом кошка вскрикивает, кот резко отскакивает, а кошка начинает мурчать и тереться спиной о пол. А чтобы вязка состоялась, необходимо, чтобы кот и кошка были вместе не менее двух дней. Причем необязательно, чтобы с одним котом. Так что можно себе представить, какой двухдневный кошмар предстоит каждой кошке для того, чтобы обзавестись потомством. И если бы кошки знали все подробности предстоящего секса, то любая из них перед тем, как расстаться с невинностью (если, конечно, она не мазохистка), непременно бы подумала и отказалась.
Но, по-видимому, эта кошка все же была мазохисткой, и к тому же не соблюдающей никаких законов кошачьей физиологии. Поэтому-то и была у ней на спине постоянная потертость, отчего Муся, решив, что это какая-то зараза, в дом ее не пускала. Так и жила приблудившаяся кошачья секс-бомба на улице. И что удивительно, за те несколько лет, что она провела на прапорском дворе, котят от нее никто так и не увидел. Наверное, потому, что проводить два дня с одним и тем же котом она не желала. Зато кошачьи концерты на разные голоса регулярно будили всех соседей по ночам, так что покой им только снился. И когда в один прекрасный день Дуся куда-то пропала, никто особого сожаления не проявил, а, может только порадовался этому знаменательному событию. И вскоре все про нее забыли, кроме мамаши – Муси, которая так комментировала регулярные ночные отлучки своей дочурки:
«Опять наша Дуся нашла нового кота!»
А в редкие моменты приливов материнской любви начинала причитать:
«И что же такое? Ведь и девка ладная, и парни за ней бегают, а замуж никто не берет!»
Возможно, так бы и осталась Дуся в одиночестве до самой старости. Если бы в тридцать лет (перезрелом по деревенским меркам возрасте) она не посетила курорт в египетском Шарм-эль-Шейхе. Откуда и привезла араба-мужа в белом балахоне, от которого вскоре понесла двух вечно орущих арапчат. Отчего у Муси развилась злостная мигрень и неуемная злоба на вся и всех, а особенно, почему-то, на евреев. Но об этом можно написать отдельную повесть под названием «Как Дуся арапа женила». Так что, лучше я перейду к рассказу о последнем соседе, которого Доктор язвительно прозвал Шкет.
